After victory — the era of postwar executions
***
После победы – эпоха казней послевоенных.
Скоротечные заседания и решения трибуналов.
Необходимо уменьшить поголовье военнопленных.
Не кормить же в тюрьме побежденных вражеских генералов!
Тем более, что у каждого руки в крови по локоть.
И сохранились приказы, что они отдавали солдатам
Ибо страсть к убийству – та же сексуальная похоть.
Начнешь и не остановишься, и хотелось бы – да куда там!
И теперь вверх по лесенкам, руки связаны за спиною,
в сопровождении пасторов, или ксендзов – если католик,
и- мешок на голову, петлю на шею, умирай со своею виною,
через семьдесят лет в ютубе выложат ролик.
Пять минут и живой человек теперь уже мертвое тело.
Еще пять минут и гроб уже заколочен.
Жалеть военных преступников – это последнее дело.
Была бы веревка прочна или выстрел точен.
Все дело теперь в палаче и его сноровке.
Лишение жизни дешевле, чем лишенье свободы.
И вся справедливость мира в пуле или веревке.
А другой справедливости нет в послевоенные годы.
Translated from Russian by Alex Cigale
***
After victory — the era of postwar executions
After victory – the era of postwar executions.
Rapid-fire hearings and sentencing tribunals.
Key is to lessen the guilt of the war prisoners.
No sense in feeding the heads of enemy generals!
Even more so since each has blood on his hands.
We have their orders to the soldiers down on paper.
For the lust to murder is the same as sexual filth.
Once you start there’s no stopping, try as you might.
Up the ladder with you now, hands tied behind your back,
accompanied by the ministers, or minor priests if a Catholic,
a sack over your head, noose on neck, die with your guilt,
in another 70 years they’ll post a vid of it on YouTube.
Just five minutes and the living man’s now a dead body.
Another five minutes and the coffin lid’s now nailed down.
To pity war criminals is the last item on the agenda.
May only the rope hold out and the shot be with precision.
Everything’s now in the executioner hands, in his skill.
Taking life is cheaper than depriving them of freedom.
And all this world’s justice is in a cord or a bullet.
There is no other justice in our postwar world.
***
страна приветствует оккупантов как говорится хлеб соль
овощные блюда кабачки томаты фасоль
ошметки плоти свиной центральный проспект длиной
в пять километров ведущий в обещанный мир иной
дети первыми учат слова на таинственном языке
говорят на чудовищной смеси родителям не понять
вышел приказ строить дома исключительно на песке
и строят все выше и выше взгляд не поднять
потому что верхушки зданий теряются в облаках
старцы мобилизованы и служат в небесных полках
в общем жизнь будет счастливой по крайней мере до той поры
пока оккупанты не провалятся в тартарары
пока военная техника не заржавеет на пустырях
пока не вымрут подростки с серьгами в ушах и ноздрях
родина мать виновата сама воспитала нерях
и стоит одна одинешенька до скончания дней
а буханка окаменела и пустая солонка на ней
***
The nation welcomes occupants with as they say bread and salt
various vegetable dishes squashes beans tomatoes
scraps of pig flesh the central avenue five kilometers
in length leading to that other promised world
the children are first to learn the words of the secret language
speak an abominable pidgin incomprehensible to parents
a decree was issued to build houses on sand only
and they build them all the time higher can’t crane your neck
enough the roofs of the buildings are lost in the clouds
the elders were mobilized and serve in heavenly squadrons
all things considered life will be peaches and cream at least
as long as the occupants are not cast down into Hades
while the military hardware isn’t rusting on dumping grounds
until the adolescents with ear and nose piercings don’t die out
the motherland herself is to blame raising them without scruples
and a spinster stands off by herself alone till the end of days
the loaf of bread turned to stone on it the empty salt shaker
