This piece is an epistolary collage consisting of summaries of the sixteen-year correspondence of my late grandmother after her immigration from Ukraine to Israel. She made a one- or two-line summary of each letter she sent to friends and relatives to avoid repetitions in view of her deteriorating memory. The poeticality of these texts relate to their density and short length: for each summary, she allotted a single sheet from a small notepad, which she gave me a few weeks before she passed away. It also relates to the physical constraints they echo—the limitations of Lyudmila’s ailing body. This text is a continuation of someone who is gone for good. I rewrote her to understand the extent to which this is irreparable, forever and ever. Days before her passing, she told me: “I write every letter twice: to everyone and to myself. These letters, made in an old lady’s orphaned state: send them out to everyone. There’s neither love nor grief in them. As you write them, so they’ll stay, my dearly beloved. The solemnity of death, the grand sloughing-off of life: this is the end result of everything. Even me.”
–Alex Averbuch
From “The Last Letter of My Body”
it’s winter here: the winter rains come, the roses bloom
yearning is a strong feeling, but my love for my grandson won out
I sleep with a cotton comforter
I did some babysitting and earned 25 shekels
I live on memories, I watch TV
everything’s beautiful here, both the furniture and the weather, but it’s not mine; I miss mine
I always respond to letters
write me a detailed recipe for meat patties
Iran’s threats of war are weighing on me
I talk with Sasha every day
there are bookstores here, I bought Japanese love lyrics
I live in hope of going to Aidar
send cassette tapes of Ukrainian songs
I miss everyone
I go with Sasha or Polina when I go to the hospital
they know the language
if I’m by myself I call Sasha
and he talks to the doctor on the phone
there are no meat grinders here
kids wear retainers without being embarrassed
none of my colleagues responded
I take medicine for blood pressure and cholesterol
I’m only going to call on birthdays
I’ll leave you the vegetable garden
my house is here, but my homeland is there
visit Alla Alekseyevna and Yevdokiya Mikhaylovna, they’re old and alone
I’m reading books
it took your letters 33, 50, and 51 days to get here
you can get all berries except cloudberries in stores
I get my pension punctually
I got my gas mask, I’m buying water
a postcard for Anya: against a blue background
a little yellow bear in a red sweater
sits mixing dough in a little blue cask
the dough’s peeking out of the cask
Polina and I went to Petah Tikva
we heard Gorelik in Yiddish
big expensive purchases are delivered to your home for free
I listen to cassette tapes
Natasha’s audio letter
of Alla’s birthday
laughter, Valya and Ira’s voices
this summer I’m going to Odessa by boat
the winter rain’s pouring down
new Hebrew words
it snowed, there was an earthquake
officially transfer the vegetable garden to Alla Alekseyevna
I live on dreams of a trip to Aidar
I went to Nazareth, everything’s cheaper there
how old is Anna Mikhaylovna?
I’ll get my teeth fixed in Severodonetsk
as long as I’m still moving, I’ve got to live
I didn’t write 12 letters, I wrote 44!
I’m sick and tired of everything, I don’t feel like writing letters, I’m expecting to meet in person
osteoporosis is incurable
a student at Ira’s school hung herself
don’t forget Alla Alekseyevna
envelopes are x-rayed
Sasha’s going into the army
thanks for the pie recipe
take aeron for nausea
Lyudmila Ivanovna has the look of a happy woman
don’t be angry with Yevdokia Mikhaylovna, she’s alone, it’s hard for her
I’m worried about the fate of Ukraine
I’m teaching two children Russian
I talk to my parakeet Vasya
I didn’t get cold the first year, but now I get cold
the lemon trees are blooming and the fruits on the trees smell very good
I bought Vasya a new cage
records, the record player, the books and bookcase—memories of happiness
Alyosha cleaned up mom’s and uncle Kolyuna’s graves
the yearning for home doesn’t wane
Polina’s 60, I’m 65
people don’t have kitchen gardens here
everything has to be done punctually
the Chebotarevs are good people
the Mikhaylyuks are good people
at this age you understand the mistakes you’ve made over the years
every day I quarrel with my little aches and pains
trees are blooming, the aromas
pensions have been increased, but you can’t tell a difference
drink water for a headache
I might not be around for my great-grandchildren
I try not to get invested in anything
fruit and vegetables all year ‘round
I look awful now – age spots on my face
why do people read my letters inattentively?
I’m recovering from the horrors of the war
they read and write from right to left
every bit of news from home is precious
I cut the jokes out of the crosswords
I’ve got fire in the belly
if there’s no war, I’ll go
a car delivers the fruit and vegetables; convenient
I live monotonously
it’s hard to make it through a war at my age
god forbid me having to live long enough
that somebody’ll have be my in-home companion
I have money for the ticket
I live as though I were on a business trip
I have no personal life
my comrade from the regional Party committee died
they’re replacing gas masks and getting the bomb shelters ready
I write everyone without expecting a response
home – the doctors’ office – the pharmacy
I remember with gratitude and delight
no female friend here
I gave the little neighbor girl some ice cream
the war’s in the south, we’re in the north
lake Kinneret is getting shallower
what’s the dollar exchange rate now?
Israel is smaller than Lugansk oblast
I got 18 happy birthday wishes
I lived for almost 50 years in Aidar
the winter cress is blooming and smells good
Sasha arrives tomorrow
yearning is a form of idleness
there was an air-raid siren
I do a lot of cross-stitch
I got a flu shot
I look at our photographs and remember our conversations
what a happy time it was
I relieve Alla’s suffering as much as I can
I have no friends
we’re turning 70!
everything turns green and blooms in winter
mustn’t walk fast
I love Samoylov’s poetry
how’s school, the newspaper, the communist party?
the doctors here are from Soviet universities
I’m memorizing poems with Asya
ear, eyes, arms, feet—all hurt
I help my girlfriend – 50 grivnas a month
when you start wanting to end things with a pill, remember me—I’m alone
crosswords, TV, I think up new words
I make myself do my exercises
I’m satisfied that I lived to see my 70th birthday
the best present is attention
I read and imagine the face, the gestures, even the voice
I look around—maybe they’re there
no
go visit mom’s grave
I write you because I’m sure you understand me
thank you for the flowers on mom’s and uncle Kolya’s grave
happy Victory day
wash the sheets
the khamsin—sand on the floor
on the furniture, in my teeth
I’m sitting here doing nothing like a mushroom
burn my letters
the letter went through Odessa, it took 7 days
visa-free travel – come visit me
someone who’s been without their motherland for 8 years can understand me
write once every 6 months
in that distant land they respect people
I go out for a walk 5:40-6:10 and 19:20-20:00
bread’s more expensive because of the fires in Russia
why didn’t they take Alla past the school when she died
she was buried, but I’m here
mom’s words: the less you have of the future
the more you remember the past
a lot of people wrote at first
not now
there are trees, ficuses, cactuses
I’ll bring an evergreen seedling
Sasha was the only one to wish me a good November 7th
who became head doctor?
I went to go see Sasha in Tel Aviv
we all live in Tiberias
Sasha found me an apartment before I arrived
retired people get discounts on gas, water, and light
Sasha writes poems, he’s published, he’s gotten awards
everyone knows Hebrew really well
but not me
kibbutzes supply groceries, just like kolkhozes do
I go for a walk twice a day
the trees have both fruits and flowers at the same time
I have a little student, a nurse’s son, I’m teaching him to read
winter, the winter rains, cold – I warm myself by the heater
Alla died
I didn’t say goodbye to her
my hearing is going
I get dizzy
I pray god my strength lasts longer
I’ll soon have to be dependent on somebody
if I write a lot, my arm hurts
my arm is broken and hasn’t been able to straighten since 1943
I take whatever the doctors prescribe
for high blood pressure
for osteoporosis
for cholesterol
for calcification
for spinal pain
for pain in my arms
for pain in my feet
and vitamins
I have no friends
I have compatriots and neighbors
where is dad buried?
I worked in a school, a regional people’s education office, and a regional Party committee
will I be able to visit dad’s grave?
I have three daughters
I live in a rented apartment
I get government assistance
I arrived here when I was 62
there was a war in 2006
we sat in a bomb shelter
Sasha was in the army
everyone knows Hebrew well
but not me
I have discounts
I got letters from the brothers I’d lost
Pavel, Vitya, Valera
Sasha found their addresses
half of me is here where my children are
half of me is over there where I lived for 62 years
prices are going up for everything
it’s scary when the planes roar past
during the war I hid with my grandma
I was wounded in the chest by shrapnel
I was three years old
to this day there’s a little divot there on the right side
things from home warm my soul
I didn’t see Alla before she died
I can’t give my children anything but love
I’m happy when there’s a letter in the mailbox
I watch the sun rise over lake Kinneret
is this really me, here and now?
I’ll hold out as long as I can, and then we’ll see
I’m 71, but Sasha wished me a happy 17th
I was sociable, active
I live on dreams of visiting home
I save money, economize
there are fewer and fewer birthdays left
your letter breathes warmth
I don’t know how I’ll live when I can’t go home by myself
it’s very hard to live without knowing the language
it’s spring – the citruses and roses are blooming
a utopian mood
my doors are open
I’m breathing
sometimes my own Jewishness provokes disgust
I’ve started doing cross-stitch
my dear little daughter Tanechka
I won’t write a lot since I know you’re hurt
I want to ask forgiveness for everything you
hold me responsible for
I very much regret that at some point
perhaps I hurt you
I know you won’t write
please send a text message on somebody’s phone
I’m sending you these photos – tombstones, the bridge, the schoolyard
kisses, mom
I like doing cross-stitch
I don’t know the language, I feel inferior
I’ve been here 10 years already
I want to be buried near my mom
but the children and grandchildren who will bury me are here
if it’s hard for you to write
then dictate to a caregiver
it’s hard here – shelling, death, injuries
I only watch fun shows
I write unevenly – my hands hurt
I’m pickling cucumbers, cabbage, tomatoes
it’s bad to not know the language
I communicate with people with looks and smiles
with bows
everyone understands everything
I can’t free myself from a sense of temporality
it’s hard to make peace with the fact that I don’t live where I want to
please burn my letter
I have 50 dimedrol pills
life is headed toward the sunset
so the law of my life is to write kind words
I don’t go anywhere, I don’t know the language
I bought a Toshiba television and a Crystal washing machine
Tanya, my dearest daughter, hello
Adochka, my dearest friend, hello
my dear colleagues and teachers, hello
my dear neighbor, hello
there are no responses to my letters – I don’t know what to write
I’ll write the words to the song “Don’t Forget your Friends”
I’ll write in songs
I listen to them every day
did you get my letter?
I don’t insist that we correspond
a lot of water went into lake Kinneret over the winter
I want to go home, get my fill of talking, have a good cry
best regards, Lyudmila
Последнее письмо моего тела
Александр Авербух
здесь зима – цветут розы, идут дожди
тоска – сильное чувство, но победила любовь к внуку
сплю под ватным одеялом
метапелила – заработала 25 шекелей
живу воспоминаниями смотрю телевизор
здесь все красиво – и мебель, и природа – но не мои, скучаю
всегда отвечаю на письма
напишите подробный рецепт котлет
гнетут угрозы войны от Ирана
ежедневно говорю с Сашей
есть книжные магазины – купила японскую любовную лирику
живу ожиданием поездки в Айдар
передайте кассеты с украинскими песнями
за всеми скучаю
в больницу хожу с Сашей или Полиной
они знают язык
если одна, набираю Сашу
и он разговаривает по телефону с врачом
здесь нет мясорубок
дети носят пластинки на зубах, не стесняются
никто из коллег мне не ответил
пью лекарства от давления и холестерина
звонить буду только на дни рождения
огород останется вам
дом здесь, а родина там
проведайте Аллу Алексеевну и Евдокию Михайловну – они старые и одинокие
читаю книги
ваши письма шли 33, 50, 51 день
в магазине есть все ягоды, кроме морошки
получаю пенсию вовремя
получила противогаз, покупаю воду
открытка Ане: на голубом фоне
мишка сидит желтый в красной кофточке
месит тесто в синеватом боченке
тесто выглядывает из боченка
ездили с Полиной в Петах-Тикву
слушали Горелик на идиш
дорогие большие покупки доставляют домой бесплатно
слушаю кассеты
аудиописьмо Наташи
день рождения Аллы
смех, голос Вали и Иры
летом буду плыть теплоходом до Одессы
идут проливные дожди
новые ивритские слова
снег выпал было землетрясение
переоформить огород на Аллу Алексеевну
живу мечтой о поездке в Айдар
ездила в Нацерет – там все дешевле
сколько лет Анне Михайловне?
в Северодонецке буду лечить зубы
пока двигаюсь надо жить
не 12 писем, а 44 я написала!
все надоело, писать письма не хочется, жду встречи
остеопороз неизлечим
повесилась Ирина соученица
не забывать Аллу Алексеевну
конверты просвечиваются
Сашу берут в армию
спасибо за рецепт пирога
выпить аэрон от тошноты
у Людмилы Ивановны вид счастливой женщины
не сердиться на Евдокию Михайловну – она одинокая, ей тяжело
волнует судьба Украины
друзей и подруг здесь нет только соседи
учу двух деток русскому
общаюсь с попугаем Васей
в первый год не мерзла а сейчас мерзну
цветут лимоны и очень пахнут фрукты на деревьях
купила Васе новую клетку
пластинки, проигрыватель, книги со шкафом – воспомнание счастья
Алеша убрал могилки мамы и дяди Колюни
тоска по дому не проходит
Полине 60 мне 65
здесь нет огродов
все надо делать вовремя
Чеботаревы хорошие люди
Михайлюки хорошие люди
в этом возрасте понимаешь ошибки прожитых лет
каждый день спорю с болячками
цветут деревья ароматы
повысили пенсию, но не ощущается
от головной боли — пить воду
правнуков может и не дождусь
стараюсь ни во что не вникать
овощи фрукты круглый год
стала страшная – на лице пятна
почему люди невнимательно читают мои письма?
отхожу от ужасов войны
пишут и читают справа налево
дорога каждая весточка из дому
я вырезаю из сканвордов анекдоты
есть порох в пороховницах
приеду, если не будет войны
овощи и фрукты привозит машина – удобно
живу однообразно
трудно в моем возрасте пережить войну
не дай бог дожить до того
что со мной надо будет кому-то сидеть
есть деньги на билет
живу как в командировке
личной жизни нет
умер мой товарищ по райкому
меняют противогазы, готовят бомбоубежище
пишу всем, не ожидая ответов
дом – поликлиника – аптека
вспоминаю с благодарностью и восхищением
здесь нет подруги
дала соседской девочке мороженое
война на юге — мы на севере
Киннерет мелеет
какой курс доллара сейчас?
Израиль меньше Луганской области
получила 18 поздравлений
почти 50 лет прожила в Айдаре
сурепка цветет и пахнет
завтра приедет Саша
тоска – один из видов праздности
была сирена
много вышиваю
сделала прививку от гриппа
смотрю наши фото и вспоминаю наши разговоры
какое это было счастливое время
облегчаю страдания Аллы, как могу
друзей нет
нам будет по 70!
зимой все зеленеет, цветет
нельзя быстро ходить
люблю стихи Самойлова
как школа, газета, компартия?
здесь врачи советских вузов
с Асей учим стихи
болят – ухо глаза руки ноги
помогаю подруге – 50 грн в месяц
когда захочешь пить таблетку, вспомни меня – я одна
сканворды, телевизор, придумываю новые слова
заставляю себя делать зарядку
довольна я, что дожила до юбилея 70-л
главный подарок – внимание
читаю и представляю лица, мимику, даже голос
оглядываюсь, нет ли рядом
нет
сходите к маме на могилку
пишу вам, так как уверена, что понимаете меня
спасибо за цветы на могилках мамы и д. Колюни
с праздником великой Победы
постирать постельное белье
хамсин – песок на полу
на мебели, на зубах
сижу, как печерица
сжигай мои письма
письмо шло 7 дней через Одессу
безвизовый проезд – приглашаю в гости
понять меня тот может, кто без родины 8 лет
пиши 1 р в полгода
в этой далекой стране уважают человека
гуляю в 5:40-6:10 и 19:20-20:00
подорожал хлеб из-за пожаров в России
почему Аллу не пронесли мимо школы
похоронили подругу, а я здесь
слова мамы: чем меньше остается будущего
тем больше вспоминается прошлое
сначала многие писали
сейчас нет
есть деревья, фикусы, кактусы
привезу росточек вечнозеленого дерева
Саша один поздравил меня с 7 ноября
кто стал главврачом?
ездила к Саше в Тель Авив
живем все в Тверии
Саша нашел мне квартиру к моему приезду
пенсионерам есть льготы на газ, воду, свет
Саша пишет стихи, печатаеся, имеет грамоты
иврит все знают отлично
я – нет
киббуцы, как колхозы, поставляют продукты
гуляю 2 раза в день
на деревьях одновременно и плоды, и цветы
есть ученичок – сын медсестры – учу его читать
зима, дожди, холод – греюсь у камина
Алла умерла
я не простилась с ней
пропадает слух
кружится голова
молю бога, чтобы на дольше хватило сил
скоро придется от кого-то зависеть
если много пишу, болит рука
она сломана у меня и не разгибается с 1943 года
пью то, что врачи выписывают
от давления
от остеопароза
от холестерина
от отложения солей
от боли в позвоночнике
от болей в руках
от болей в ногах
и витамины
друзей нет
есть земляки, соседи
где похоронен папа?
работала в школе, роно, райкоме
смогу ли побывать на могилке папы?
у меня три дочери
живу на съемной квартире
получаю пособие
приехала в 62 года
в 2006 – война
сидели в бомбоубежище
Саша был в армии
все хорошо владеют ивритом
я – нет
у меня есть льготы
получила письма от потерянных братьев
Павла, Вити, Валеры
Саша нашел их адреса
я наполовину здесь, где дети
наполовину там, где прожила 62 года
цены на все растут
страшно, когда гудут самолеты
в войну пряталась с бабушкой
осколком ранило грудь
мне было три года
ямочка до сих пор справа
душу греют вещи из дома
не видела Аллу перед смертью
кроме любви ничего не могу дать детям
рада, когда в почтовом ящике есть письмо
наблюдаю за восходом солнца на Киннеретом
неужели это я – здесь и сейчас?
выдержу сколько смогу, а там видно будет
мне 71, а Саша поздравил с 17летием
была общительна, активна
живу мечтой съездить домой
коплю, экономлю
дней рождений остается все меньше
ваше письмо дышит теплом
не знаю, как буду жить, когда не смогу сама ездить домой
очень трудно жить, не зная язык
весна – цветут цитрусовые и розы
утопическое настроение
двери раскрыты
дышу
иногда собственное еврейство вызывает отвращение
начала вышивать
дорогая моя дочечка Танечка
много писать не буду, т.к. знаю, что ты обижена
хочу просить прощения за то все, в чем
считаешь меня виноватой
я очень сожалею, что когда-то
может быть, обидела тебя
знаю, что писать не будешь
прошу отправить смс на чей-нибудь телефон
высылаю фото – памятники, мост, школьный двор
целую, мама
нравится вышивать
не знаю язык, чувствую себя неполноценной
я здесь уже 10 лет
хочу быть похороненой недалеко от мамы
но здесь дети и внуки, которые меня похоронят
если вам трудно писать
диктуйте сиделке
здесь трудно – обстрелы, смерть, ранения
смотрю только веселые передачи
пишу коряво – болят руки
солю огруцы, капусту, помидоры
плохо не знать язык
общаюсь с людьми – взглядами, улыбками
поклонами
все всё понимают
не могу освободиться от чувства временности
трудно смириться с тем, что живу не там, где хочу
прошу сжечь мое письмо
есть 50 таблеток димедрола
жизнь катится к закату
поэтому написать добрые слова – закон моей жизни
никуда не хожу, язык не знаю
купила телевизор тошиба и стиральную машину кристалл
дорогая моя дочечка Таня, здравствуй
дорогая моя подруга, Адочка, здравствуй
дорогие мои коллеги, учителя, здравствуйте
дорогая моя соседка, здравствуй
ответов на письма нет – не знаю, что писать
напишу слова из песни «Не забывайте друзей»
буду писать песнями
слушаю их каждый день
получила ли ты мое письмо?
не настаиваю на переписке
в Киннерете прибыло за зиму много воды
хочу домой – наговориться, поплакаться
с уважением, Людмила
